О силе слова.

Дусту начистили физиономию.

По армейским меркам - явление вполне себе заурядное, за исключением неких маленьких "но":

1. Дуст прослужил почти полтора года, в этом сроке службы по морде получают в случаях исключительных.
2. Били Дуста коллективом, что вобщем-то явление не сильно характерное, особенно учитывая п.1
3. Исполнили сей номер абреки из третьего дивизиона, когда Дуст за "многая и многая вины" стоял в наряде по кухне, и был один, как перст, т.е. никто из наших помочь ему просто не мог.
4. Вывеску ему повредили не очень сильно, но заметно, и было ясно, как божий день, что утром на разводе господа офицеры не преминут поинтересоваться происхождением такой колоритной палитры на лице доблестного защитника Родины.

Совокупность всех этих факторов сподвигла меня, прихватив Дуста и цепь заземления от "Зилка", отправиться в третий дивизон, дабы расставить точки над "i". Предварительно, как люди знающие жизнь, мы переоделись в замасленные "три пятерки"(1), и поддели вшивники(2).

Немного о третьем дивизионе и ракетных дивизионах вообще: армия, вообщем, не самое приятное место, чтобы не твердили штатные пропагандисты Минобороны. Ракетный дивизон, где в основном преобладает либо грязная, либо очень грязная, а, главное, тупая работа, на этом фоне смотрится особняком: попадали туда в силу вышеозначенных причин в основном (процентов так на девяносто пять) сыны гор и степей, отловленные военкоматом во время ежегодной затарки солью и керосином в ближайшем населенном пункте. Средний ай-кью там примерно равен температуре в морге армейского госпиталя, народ простой, и руконожное вразумление цветет махровым цветом. Я не шовинист, у меня тоже служили ребята из Таджикистана и прилегающих территорий, но они хотя бы говорили по-русски и знали, что такое отвертка.

Впрочем, мы отвлеклись.

Разговор со старшиной дивизиона был коротким: он согласился, что бить чужих - неправильно и предоставил нам карт-бланш в дальнейших действиях.

...Конечно, если Вы, читатель, прожили лет двадцать на Окинаве, и ложились и вставали с любимой кусари(3), то мыслиться Вам будут изящные финты в стиле "Распускающийся на фоне божественной Фудзи лотос". Русская действительность вносит свои коррективы: цепь наматывается на кулак в два оборота и свисает из руки сантиметров на пятьдесят. Снаряженная таким образом рука влегкую проламывает, к примеру, деревянную дверь, а свисающая часть при ударе "отсушивает" конечность на раз.
Драка в замкнутом пространстве спального кубрика - вещь весьма специфическая. Количество нападающих является скорее минусом, нежели плюсом, народ толкается и мешает друг другу. Дусту посадили еще один синяк, мне порвали робу, попали табуреткой по спине и зацепили скулу, но поле боя осталось за нами и основная цель была достигнута: руконожное вразумление состоялось, сын Востока, начавший шоу в кухонном наряде, покаялся, осознал и извинился. Не в последнюю очередь столь стремительной смене его моральных принципов помогла все та же цепь, закрученная вокруг шеи абрека Дустом на время покаяния.

Утренний развод начался самым хреновым вариантом: приехал начштаба, подполковник Дымников. Обычно товарищ подполковник редко выходил из запойного и межзапойного состояния, и в такие дни был особенно мил и любезен с подчиненными. Хмуро приняв мой рапорт, он сфокусировал свой взгляд на Дусте и взревел раненным кабаном:

- Это что!? Это... где? Кто?!!

Поскольку вопрос был адресован не ко мне, я счел за благо молчать, опыт показывал, что желающие сунуться под первый, самый сильный выхлоп командирской любви найдутся.

- Дуст, шо такое? - это вступил с сольной партией уже известный читающим массам майор Т-юник.

Ответ Дуста вписан в анналы армейских былин еще со времен римских легионов:

- Упал с кровати ночью, товарищ майор.
- Блядь, ты же спишь в нижнем ярусе!
- Вот так неудачно упал.

Взляды отца-майора и п-пка Дымникова скрестились на мне:

- Старшина... Блядь... Да ты сам красивый... Ты его бил???
- Нет, товарищ майор.
- П....дишь!
- Товарищ майор, если бы я его бил, он бы тут не стоял. Поверьте.

В строю раздались смешки. В этот момент из связной высунулся Тележников:

- Товарищ майор, вас к телефону.
- Кто?
- Командир третьего дивизиона.

Народ в строю переглянулся, для сослуживцев наш вечерний вояж не был тайной. Мы с Дустом - тоже. Похоже, веселье приняло неконтролируемый характер. Т-юник вышел из связной беззвучно хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег:

- Капитан, проводите развод. Старшина и Игнатенко (фамилия Дуста) - ко мне в кабинет. Бегом!

...Мариновали нас долго. Дуст молчал, как пионерка под пытками эсесовцев, у меня тем более не было резона открывать рот иначе, как для вдоха, на носу маячил дембель. Наша версия была железобетонной: Дуст упал с кровати, я - не заметил дверного косяка. Стройная картина, правда, омрачалась тем фактом, что в третьем дивизионе троих отправили зашиваться в санчасть, а первая стартовая батарея дивизиона представляла собой сборище инвалидов, передвигавшихся на манер краба. Начальство жаждало крови.

- Вы пи-до-ра-сы. Пи-до-ра-сы. Вы сборище волков. Вы нелюди. Вы гондоны. - резюмировал Т-юник.
- Так точно, товарищ майор.
- Что точно??? Что???
- Волки и нелюди. Как Вы сказали. Но не пидорасы.
- Блядь! С тобой невозможно говорить!
- Ну отчего же. Вам же удается.
- У-у-у-у... суки подзаборные, откуда, блядь, вас призвали на мою голову???

Молчавший до этого момента Дымников, меланхолично созерцавший муншдук своей "беломорины", поднял голову,
глянул мне в глаза, и выдал:
- Старшина, щас я тебя уебу, если...
- Не сомневаюсь, товарищ подполковник. Вам будет очень легко это сделать.
- Почему?

...очень редко, но бывают моменты, когда у меня срезает предохранительные штифты. Я вспомнил свою духанку(4). Я вспомнил трассеры, обрывавшиеся в ватниках зеков. Я вспомнил гниющие ноги и ледяную жрачку. Внутри что-то оборвалось, и приподняло меня вверх, злобной, чужой волной. Я вспомнил все. И полу-выплеснул, полу-прошипел сквозь зубы каждое слово в рожу товарища подполковника:

- Ну власть-то на Вашей стороне, товарищ подполковник. Невелика доблесть избить того, кто не может ответить Вам.

Дымников поперхнулся "Беломориной", Дуст с испугом глянул на мои сжавшиеся кулаки, Т-юник замер с открытым ртом.

- У-у-у, старшина... Ну-ка, пойдем, на свежий воздух....
- "Уебывать" будете, товарищ подполковник? Так здесь сподручнее. Давайте.

Лицо Дымникова посерело:

- Майор, Игнатенко, выйдите.
....

- Садись.
- Я постою.
- Садись. Дивизион - твоя работа?
Я молчал.
- Покажи руки.
Разбитые до мяса костяшки на кулаках были красноречивее любого ответа.
- Почему нельзя было уведомить дежурного офицера? Почему нельзя было позвонить Т-юнику? Почему, блядь, нельзя было позвонить мне?
Я ухмыльнулся неповрежденной частью физиономии:
- Звонящие, товарищ подполковник, живут потом весьма хреново. С ними всякие случаи происходят. А мне на волю скоро...
- "На волю...". Ты говоришь, как зэк.
- Как есть, так и говорю.

Дымников сплюнул табачную крошку, прилипшую к губе, затянулся, и посмотрел на меня:

- Хорошо. Давай забудем, что я - подполковник, а ты - сержант. Поговорим, как два мужика.
- Давайте, Александр Сергеевич. Ничего, что я по имени-отчеству? Если уж "как два мужика"?
- Хер с ним. Скажи... ты не любишь армию?

Срезанные штифты не возвращались на свое место. Да и вообще, мне было плевать на все: дембель, дисбат, гауптвахту, каким-то чутьем я почувствовал, что мне ничего не будет, что я переживу и это:

- Я ненавижу вашу армию, товарищ подполковник. Я ненавижу вас всех. Всех и каждого по отдельности.
И в тот день, когда ваш поганый КП сгорит, я напьюсь. Первый раз в жизни.

... я не знаю, почему я сказал тогда именно это. Правда, не знаю. Дымников дернулся, как от удара, и глухо сказал:

- Идите, сержант.

Через три недели, стоя посреди пустыни в ожидании дежурного полигоновского автобуса, с увольнительными документами в кармане, я с наслаждением вдыхал воздух. Так и просится избитое "воздух свободы", но это действительно был он - воздух моей свободы. Я был в джинсах, кроссовках, которые после кирзы казались легчайшим пухом, мне было двадцать лет, и я знал, что у меня все получится. Просто знал.

- Что, старшина, радуешься?
Я обернулся. Дымников стоял у меня за спиной, слегка поддатый, с нехорошим интересом разглядывая меня сверху донизу.
- А то, Александр Сергеевич. Воля.
- Ну я добавлю тебе радости. Вчера звонили с места постоянной дислокации. КП сгорел. Дотла. Ну теперь, как, ты еще больше радуешься?
- Хм... впору детектив писать... А горевать не буду. Уж не обессудьте.
- Ну напиши.
- Обязательно, Александр Сергеевич. Я напишу. Прощайте.

Вот и все. Детектива не получилось, получилось что-то странное. Я написал, подполковник. Как и обещал. Читайте.

--------------------------
(1) "три пятерки" - черная рабочая роба без знаков различия.
(2) вшивник - толстая вязанная безрукавка специфического фасона.
(3) кусари - цепь. (яп.)
(4) духанка - первые пол-года службы.